Взлет и падение антинауки. К 125-летию со дня рождения академика Т.Д.Лысенко, директора Института генетики АН СССР (1941-1965 гг)
Статья И.А.Захарова-Гезехуса размещена на страничке библиотеки
И.А. ЗАХАРОВ-ГЕЗЕХУС,
Институт общей генетики им. Н.И. Вавилова РАН
Период гонений на генетику в СССР, продолжавшийся с 1935 г. до конца 1964 г., получил название лысенковщины по имени Т.Д. Лысенко, лидера беспрецедентной для естественных наук политической кампании. Начало этого периода совпало с обострением политических репрессий, когда было уничтожено огромное число людей вне зависимости от специальности и взглядов. Среди них были и генетики. Однако среди биологов, занимавшихся генетикой, многие, в том числе и академик Н.И. Вавилов, пострадали, несомненно, как непреклонные противники идей Т.Д. Лысенко, поддерживаемого всей мощью партийно-репрессивного аппарата.
С середины 1930-х гг. в генетике разгорелись дискуссии между учеными, занимавшимися проблемами теоретической биологии и генетики, и сторонниками набиравшего силу Т.Д. Лысенко. Система взглядов Т.Д. Лысенко в те годы, известная под названием «советского творческого дарвинизма», или «мичуринского учения» (заметим, что садовод И.В. Мичурин, умерший в 1935 г., имел к этому очень малое отношение), кратко сводилась к следующему.
Наследственность Т.Д. Лысенко определил так: «Наследственность есть свойство живого тела требовать определенных условий для своей жизни, своего развития и определенно реагировать на те или иные условия» («О положении в биологической науке». Стенографический отчет сессии ВАСХНИЛ., М., 1948. С. 28). Из такого, совершенно отличного от общепринятого, определения не следует, что наследственность проявляется при размножении организмов, в ряду поколений, и генетика, соответственно, лишалась свойственного этой науке специфического предмета исследований.
Одним из основных положений «учения» было отрицание генов как единиц наследственности и роли хромосом как аппарата наследственности. Считалось, напротив, что наследственность свойственна любой частичке живого: «пластические вещества ... так же, как и хромосомы, как и любая частичка живого тела, обладают породными свойствами, им присуща определенная наследственность» (там же, с. 32).
Второе главное положение учения Т.Д. Лысенко состояло в признании адекватности изменений наследственности изменениям условий жизни и, соответственно, наследования приобретенных признаков. «Резко обострившаяся борьба, разделившая биологов на два непримиримых лагеря, возгорелась, таким образом, вокруг старого вопроса: возможно ли наследование признаков и свойств, приобретаемых растительными и животными организмами в течение их жизни? Иными словами, зависит ли качественное изменение природы растительных и животных организмов от качества условий жизни, воздействующих на живое тело, на организм. Мичуринское учение, по своей сущности материалистическо-диалектическое, фактами утверждает такую зависимость. Менделистско-морганистское учение, по своей сущности метафизическо-идеалистическое, бездоказательно такую зависимость отвергает» (там же, с. 13).
Важное место в своих построениях Т.Д. Лысенко отводил и вегетативной гибридизации. Он утверждал, что прививки растений изменяют их наследственность, что получаемые в результате прививок «вегетативные гибриды» не отличаются от половых.
Суть «мичуринского учения» сводилась, таким образом, к компиляции идей, существовавших в биологии в XIX в. Естественно, что для грамотных генетиков в XX в. они были неприемлемы.
В дискуссиях 1930-х гг. Н.И. Вавилов, А.С. Серебровский и другие пытались апеллировать к фактам, доказывающим и существование генов, и роль хромосом в наследственности, и ненаследуемость приобретенных свойств. Эти аргументы лысенковцы игнорировали, а нередко были просто неспособны понимать из-за недостаточного образования. Они ссылались на собственные достижения в сельском хозяйстве и, во все большей степени, переходили на идеологические и политические обвинения.
Если первые дискуссии (1936 и 1939 гг.) еще могли считаться таковыми, то заключительная, ознаменовавшая разгром генетики в 1948 г., была «разоблачением»: «Мы не будем дискуссировать с морганистами, мы будем продолжать их разоблачать как представителей вредного и идеологически чуждого, привнесенного к нам из чуждого зарубежа, лженаучного по своей сущности направления» (Презент И.И. Там же, с. 510).
Историческая канва событий была следующей. Т.Д. Лысенко начинал как агроном-экспериментатор, и в конце 1920-х гг. ему удалось сделать безусловно интересные наблюдения о влиянии температурных условий на развитие злаков. Сформулированная на основе этих опытов теория стадийного развития растений, относящаяся к физиологии развития, была неправомочно противопоставлена генетике и, главное, положена в основу широко рекламируемого агротехнического приема яровизации.
С 1929 г. Т.Д. Лысенко работал в Селекционно-генетическом институте в Одессе, где занимался пропагандой и широким внедрением агротехнического приема яровизации. Прием был недостаточно обоснован (в дальнейшем от него полностью отказались). Т.Д. Лысенко, отстаивая свои предложения в духе времени, прибегал к политической фразеологии: «...хотя яровизация, созданная советской действительностью, и смогла за довольно короткий период времени, за какието 4–5 лет, вырасти в целый раздел науки, смогла отбить все нападки классового врага, а немало их было, но сделать надо еще много. Товарищи, ведь вредители-кулаки встречаются не только в вашей колхозной жизни. Вы их по колхозам хорошо знаете. Но не менее они опасны, не менее они закляты и для науки. Немало пришлось кровушки попортить в защите во всяческих спорах с некоторыми так называемыми «учеными» по поводу яровизации, в борьбе за ее создание, немало ударов пришлось выдержать в практике. Товарищи, разве не было и нет классовой борьбы на фронте яровизации?... И в ученом мире, и не в ученом мире, а классовый враг всегда враг, ученый он или нет». (Речь Т.Д. Лысенко на II Всесоюзном съезде колхозников-ударников в 1935 г.)
Вслед за противниками приема яровизации нападкам Т.Д. Лысенко подверглись генетики. Переломным стал 1935 г., когда Н.И. Вавилов ушел с поста президента организованной им ВАСХНИЛ (Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И. Ленина), а Т.Д. Лысенко стал членом этой академии.
Нападки на генетику и на позиции Н.И. Вавилова в отношении сельскохозяйственной науки вызвали размежевание среди биологов и агрономов. Постоянное апеллирование к диалектическому материализму привлекло к Лысенко внимание философов. Очередная дискуссия была организована журналом «Под знаменем марксизма» осенью 1939 г.
К этому времени лысенковцы стали упорно говорить о генетике («менделизме-морганизме») как о метафизическо-идеалистической буржуазной науке. На организованном журналом совещании речь шла не только о философской оценке разных концепций в генетике, но и о значении генетики для практики сельского хозяйства. В дискуссии кроме Н.И. Вавилова приняли участие многие генетики.
Бывший среди них ленинградец Ю.И. Полянский вспоминал, что в целом диспут 1939 г. произвел тяжелое впечатление своей тенденциозностью, стремлением во что бы то ни стало разгромить генетику. Принципиальные и твердые выступления Н.И. Вавилова и его соратников показали, однако, что в научной дискуссии генетику не победить.
В августе 1940 г. Н.И. Вавилов был арестован. В первом полугодии 1941 г. эта же участь выпала на долю его ближайших сотрудников по Всесоюзному институту растениеводства – генетиков Г.Д. Карпеченко, Г.А. Левитского, ботаников Л.И. Говорова и К.А. Фляксбергера. В постановлении на арест Г.Д. Карпеченко говорилось: «Материалами Управления НКВД по Ленинградской области установлено, что Карпеченко ряд лет под руководством Вавилова вел открытую борьбу против передовых методов научно-исследовательской работы и ценнейших достижений академика Лысенко по получению высоких урожаев».
Г.Д. Карпеченко и Н.И. Вавилов были приговорены к расстрелу в один день (9 июля 1941 г.); позднее расстрел Вавилову был заменен на 20-летнее заключение.
После окончания Великой Отечественной войны объектами основных нападок со стороны лысенковцев стали эволюционист академик И.И. Шмальгаузен и генетик, президент АН Белоруссии А.Р. Жебрак, которых после гибели Вавилова в 1943 г. можно было считать лидерами генетики в СССР.
Публикация статей А.Р. Жебрака и Н.П. Дубинина в журнале Science в 1946 г. была использована для обвинения их в «низкопоклонственном пресмыкательстве перед буржуазной наукой». В Министерстве высшего образования (А.Р. Жебрак заведовал кафедрой в Московской сельскохозяйственной академии) был организован «суд чести», осудивший поступок ученого.
В 1948 г., добившись личной поддержки И.В. Сталина, Т.Д. Лысенко организует и проводит так называемую августовскую сессию ВАСХНИЛ «О положении в биологической науке».
Сессия была спланирована не как дискуссия, а как «парад победителей». Тем не менее голоса несогласных прозвучали: выступили генетики И.А. Рапопорт, С.И. Алиханян, А.Р. Жебрак, эволюционист И.И. Шмальгаузен, ботаник П.М. Жуковский. Наиболее резко выступил и вел себя во время заседаний И.А. Рапопорт. Именно он выкрикнул во время доклада одного из лысенковцев: «Обскуранты!».
После сессии большинство генетиков и сочувствующих им биологов были уволены, некоторые по несколько месяцев оставались без работы. Только из вузов по приказу министра высшего образования было уволено 127 преподавателей, в том числе 66 профессоров. Так, из Московского университета были уволены академик И.И. Шмальгаузен, физиолог растений Д.И. Сабинин (впоследствии покончивший с собой), генетики Н.И. Шапиро, С.И. Алиханян, Р.Б. Хесин, из Ленинградского университета – проф. М.Е. Лобашев, П.Г. Светлов, Ю.И. Полянский, физиолог Э.Ш. Айрапетьянц, из Горьковского университета – С.С. Четвериков, из Киевского – С.М. Гершензон.
Естественно, что преподавание генетики было прекращено, книги из библиотек были изъяты и уничтожены.
Хотя в 1956–1957 гг. исследования по генетике в ограниченном масштабе возобновились, Т.Д. Лысенко до конца 1964 г. сохранял огромное влияние и власть в биологической науке.
Что же обусловило появление и столь долгую продолжительность мрачного явления в истории нашей науки, известного под названием «лысенковщина»? Рассматривая причины, следует помнить, что лысенковщина не только и не столько научное явление, сколько общественно-историческое. Рассмотрим факторы, которые привели к феномену лысенковщины.
Факторы политические
Несмотря на все утверждения философов, генетика, как и любая другая естественно-научная дисциплина, далека от идеологии. В общественных науках – истории, политической экономии, философии – в советскую эпоху были официально приняты лишь определенные системы идей, вытекающие из взглядов Маркса–Ленина и отвечавшие идеологии коммунистической партии. В естественных же науках при желании и при навыках в схоластике можно было признать соответствующей диалектическому материализму любую конкретную научную теорию.
Философские споры по естественно-научным вопросам 1920–1940-х гг. имели в своей основе амбиции тех или иных лиц и групп. Истоки же враждебного отношения властей к генетике не следует искать в области идеологии.
Наиболее важным является следующее обстоятельство. Сельское хозяйство с конца 1920-х гг. в СССР являлось ареной волюнтаристских экспериментов, которые приводили к голоду и обнищанию крестьян. Продукция сельского хозяйства не возрастала или росла крайне медленно. Естественно, что инициаторы экспериментов признавать свою ответственность за провалы не желали и стремились найти «козлов отпущения». На первом этапе ими были кулаки-вредители.
Подходящим «козлом отпущения» была и сельскохозяйственная наука, которая «отстает», «не перестраивается», «отгораживается от нужд» и т.п. На свою беду Н.И. Вавилов, его коллеги по Всесоюзному институту растениеводства работали непосредственно в сельскохозяйственной науке, а Н.И. Вавилов ряд лет ее возглавлял. Старался активно работать в генетике сельскохозяйственных животных и А.С. Серебровский.
В дискуссиях 1936, 1939, 1948 гг. генетика представлялась не как фундаментальная, а как сельскохозяйственная наука, призванная в первую очередь обеспечивать рост продуктивности сельского хозяйства. Обвинения в адрес генетики и генетиков позволяли уходить от рассмотрения истинных причин неудач в сельском хозяйстве.
В конце 1920-х–начале 1930-х гг. количество сельскохозяйственных научных учреждений в СССР увеличивалось лавинообразно: в 1929 г. при образовании ВАСХНИЛ в ее составе был один институт, через 5 лет их число перевалило за 100. Такое количество учреждений невозможно было обеспечить хорошо подготовленными кадрами, и в науку хлынул поток недоучек. Скороспелые выдвиженцы, подчас энергичные и честолюбивые, не понимавшие и не хотевшие понимать сложности науки (это касается не только генетики, но и статистики, опытного дела), и составили армию, которую Лысенко возглавил и двинул против «буржуазных ученых».
Факторы научные
В своем стремительном развитии в первую треть XX в. генетика обогнала не только смежные разделы биологии, но и другие естественные науки. Генетики обосновали существование гена, открыли такое его главное свойство, как способность к самовоспроизведению (автокатализу), широко использовали в анализе генетических явлений математику. Последнее было непривычно для большинства биологов (биология в начале XX в. оставалась преимущественно описательной наукой). Что же касается постулируемых свойств гена, то они были непонятны как биологам, так и химикам и физикам. В результате в своей борьбе генетика не получала должной поддержки от ученых других специальностей. Некоторым из них и постулаты генетики, и фантазии Лысенко были одинаково чужды, другим взгляды Лысенко были более понятны и поэтому импонировали.
Отметим, что в биологии, особенно российской, долгое время сохранялось сочувствие к гипотезе наследования приобретенных свойств, не говоря уже о том, что медики и работники сельского хозяйства были преимущественно стихийными ламаркистами. Дискуссии по вопросу наследования приобретенных свойств проходили в СССР в конце 1920-х гг. и показали, что эта концепция достаточно широко распространена среди профессиональных биологов. Таким образом, выдвинутая Т.Д. Лысенко система взглядов «мичуринского учения» не вызывала и не могла вызвать всеобщего неприятия в научной среде.
Ситуация изменилась лишь в 1950-е гг. Ген был материализован в ДНК, а открытие двойной спирали сделало понятным, как реализуются свойства гена, в частности его ранее таинственная способность к авто- и гетерокатализу. Новые открытия не только сделали генетику понятной для физиков и химиков, но и увлекли некоторых из них. Так, например, в 1950-е гг. с лекциями по генетике в Москве и Ленинграде выступал физик, впоследствии Нобелевский лауреат, И.Е. Тамм.
В то же время Т.Д. Лысенко, до конца жизни игнорировавший новые факты, расширил круг своих интересов и стал высказываться по вопросам эволюции. Он отрицал внутривидовую борьбу и начал проповедовать идею перерождения видов (пшеница превращается в рожь, из яиц мелких лесных птиц рождаются кукушки). Естественно, что эти фантастические идеи возмутили биологов, знакомых с эволюционной теорией. Дискуссии по вопросам видообразования начались в начале 1950-х гг. (еще при жизни И.В. Сталина). Лысенко теперь противостоял значительно более широкий фронт биологов, чем это было в 1930-е гг. Генетику стали активно поддерживать физики и химики.
Факторы субъективные
Ни Н.И. Вавилов, ни создатель московской школы генетики Н.К. Кольцов не подходили на роль вождя советской науки. Непролетарское происхождение, полученное при царизме образование, работа за границей – все это делало их социально сомнительными элементами. Напротив, Т.Д. Лысенко, не случайно названный «народным академиком», был с этих позиций идеальной фигурой.
Т.Д. Лысенко не был сознательным фальсификатором. Он принадлежал к типу параноидальных личностей, слепо верящих в свои идеи. Подобные личности нередко обладают способностью воздействовать на окружающих, убеждать их в своей правоте. Т.Д. Лысенко сумел добиться покровительства не только И.В. Сталина, но и Н.С. Хрущева. Одно из первых выступлений Лысенко было прервано репликой Сталина: «Браво, товарищ Лысенко!», после чего его карьера стремительно пошла вверх.
Т.Д. Лысенко обладал огромной изобретательностью и на протяжении 35 лет предлагал все новые и новые способы решения проблем сельского хозяйства: яровизация, переопыление самоопылителей, гнездовые посадки леса, жирномолочность коров... Новое предложение выдвигалось, рекламировалось и начинало широко реализовываться еще до того, как предыдущее проваливалось.
В октябре 1964 г. на Пленуме ЦК КПСС Н.С. Хрущева был снят со всех постов, и сразу стало ясно, что Лысенко держался на плаву только благодаря его поддержке. Уже через несколько дней после пленума в широкой печати появились статьи, реабилитирующие генетику. В декабре были уже намечены конкретные мероприятия по восстановлению генетики в системе Академии наук СССР.
Большинство сторонников Лысенко, занимавшие подчас высокие посты, свои должности сохранили. Некоторые из них затаились, другие «перестроились», третьи еще 20 лет пытались отстаивать положения «мичуринского учения». Сам же Т.Д. Лысенко, оставшись академиком, до своей смерти в 1976 г. заведовал экспериментальной базой АН СССР «Горки Ленинские».
Краткая биография Т.Д. Лысенко
Трофим Денисович Лысенко родился 29 сентября 1898 г. на Украине, в крестьянской семье. После окончания двух классов сельской школы поступил в училище садоводства и на двухгодичные курсы по селекции. В 1925 г. заочно окончил Киевский сельскохозяйственный институт. Работал в Азербайджане на селекционной станции в г. Гянджа, где проводил опыты по влиянию сроков посева на продолжительность фаз развития растений. С 1929 г. работал в Украинском институте генетики и селекции (позднее Всесоюзный селекционно-генетический институт) в Одессе, в 1934–1938 гг. – директор этого института.
В 1934 г. Т.Д. Лысенко избран действительным членом АН УССР, в 1935 г. – академиком ВАСХНИЛ, в 1939 г. – действительным членом АН СССР. С 1938 по 1956 г. и в 1961–1962 гг. – президент ВАСХНИЛ, в 1941–1965 гг. – директор Института генетики АН СССР. Трижды удостоен Сталинской премии, Герой Социалистического Труда (1945 г.), награжден 8 орденами Ленина.
С 1965 г. до своей смерти 20.11.1976 руководил экспериментальной базой АН СССР «Горки Ленинские».